Борис Михайлович!
Павел Яковлевич сегодня меня серьезно выругал за то, что я до сих пор еще не был у Вас. А если Павел Яковлевич ругает, то он всегда прав.
Прошу Ваше Превосходительство простить меня, но тут, во-первых, есть недоразумение, т. к. Вы не изволили мне назначить известный день, а сказали вечером, когда будет возможно.
В деле по 1812 году, дело стало [...]*, и барон Фредерикс об этом докладывал Государю Императору. Государь отнесся к этому вопросу очень сочувственно и повелел генералу Сухотину заняться этим делом, с последним я и имел дело по вопросам - будет или не будет писаться панорама «Бородинского сражения».
Без Вашего содействия я приличную панораму 1812 года написать не могу и сильно надеюсь, что когда последует окончательное решение, т.е. утверждение Его Величеством Государем Императором моих предложений, я явлюсь с молитвой к Вам и, надеюсь, Вы скажете мне что и как делать.
Помимо этого дела у меня теперь такая масса работ, что клянусь Вам, я почти ежедневно до глубокой ночи работаю, чтоб покончить с теми картинами, где я контрактами связан.
Еще раз всепокорнейше прошу Ваше Превосходительство простить мне и принять уверение в истинном моем почтении и глубокой преданности.