Существует она в Тифлисе с 1873 года и, несмотря на крайне скудные средства, дала очень хорошие результаты: получая всего 550 руб. казенной субсидии и располагая весьма скудными учебными пособиями, она, тем не менее, выпустила со времени основания до 500 учеников, из коих 8 поступили в Императорскую академию художеств. Средства этой школы можно видеть из следующего движения сумм в течение 1886/87 г., когда в приходе было 486 р. 50 к., а расходу 388 р. 2 к. К 1-му января 1888 г. число учащихся платных и бесплатных состояло 40; кроме того, при школе по субботам открыты еще так называемые этюдные классы, основанные по инициативе приезжавшего в Тифлис года два тому назад известного художника В. Маковского. Классы эти посещаются как художниками, так и любителями довольно охотно, причем число посетителей прогрессивно возрастает. Общество изящных искусств имеет в настоящее время в своем составе членов: почетных 3, пожизненных 5 и действительных 19, — всего, следовательно, 27 человек, что, разумеется, весьма мало. Теперь, между прочим, возбуждено ходатайство об утверждении нового устава этого общества, положения о рисовальной школе и об устройстве при школе музея. По этим новым мероприятиям общество должно гораздо более расширить свою деятельность, чему, разумеется, остается только сочувствовать, так как не подлежит никакому сомнению, «что рациональное художественное образование в крае, выработавшем свои своеобразные формы в применении искусства к промышленности, может принести этой последней существенную пользу, дав вместе с тем выдающимся, но неузнанным талантам развить в себе эстетический вкус и получить основательную подготовку к поступлению в академию. Не подлежит также сомнению, что, вследствие всего этого, так сказать, новые силы кавказской окраины России, столь богатой памятниками прошлого, внесут новый ценный вклад в русское искусство. Словом, остается только искренно пожелать, чтобы названные ходатайства общества получили как можно скорее надлежащее разрешение и чтобы все эти мероприятия начали как можно скорее осуществляться.

Переходя затем собственно к обозрению выставки, открытой, как выше было сказано, в четверг, 21-го января, следует еще отметить то, что, не побывав на ней, пожалуй, можно отнестись к ней несколько недоверчиво; можно, пожалуй, задать себе вопрос, «что, мол, где найти в Тифлисе такие художественные произведения, которые бы на самом деле представляли интерес». Но на деле выходит не так. Оказывается, что в Тифлисе есть много талантливых художников и весьма много любителей, у которых имеются произведения многих известных художников, так что явилась возможность собрать на выставку всего около 300 художественных произведений по различным отраслям живописи и архитектуры. На многих произведениях видны имена, например, таких художников, как Айвазовский, Лагорио, Судковский, В. Маковский, Лемох, Верещагин, Горшельд, Лампе и др. Этюдный, пейзажный и акварельный отделы весьма богаты; портретов много. Словом, можно поручиться, что посетитель, попавший на эту выставку, не будет в этом раскаиваться и получит полное удовлетворение даже и на самые строгие требования.

Начнем с картин Франца Рубо. Всех его картин на выставке шесть и предназначаются все они для будущего Кавказского военно-исторического музея, постройка здания для которого, как известно, производится в настоящее время в Тифлисе, на Головинском проспекте, против здания первой мужской гимназии. Кроме интереса, возбуждаемого сюжетами картин Франца Рубо и их исполнением, немалый интерес представляет также и постепенное развитие таланта молодого художника, что весьма рельефно выдается в его картинах, из которых первая была написана им в 1886 г., затем еще несколько в том же году, а остальные к прошлому году. Картины эти размещены в разных залах выставки. Так: в первой зале, исключая нескольких мелких этюдов и пейзажей, принадлежащих кисти Франца Рубо, находятся две его больших картины. Первая из них изображает «Пленение Шамиля». Картина эта имеет в ширину целых пять аршин, а в вышину три аршина. Францу Рубо при писании этой картины предстояло одолеть весьма трудную задачу; дело в том, что такая же картина, на тот же самый сюжет, была написана уже художником Горшельдом, свидетелем этого славного эпизода в истории кавказских войн, — картина, которая в настоящее время находится в Петербурге в одном из тамошних дворцов. Когда же такая самая картина понадобилась и для военно- исторического музея в Тифлисе, то пришлось заказать другую, причем выполнение этого заказа выпало на долю Франца Рубо, к слову сказать, никогда и не видевшего того момента в «пленении Шамиля», который должен быть на этой картине изображен; но, однако, несмотря на это, молодой и талантливый художник вышел из такого трудного положения вполне удовлетворительно и написал произведение, достойное полного внимания. Картина Рубо представляет тот момент, когда плененный Шамиль впервые предстал пред очи тогдашнего главнокомандующего кавказскою армиею и в то же время наместника Кавказа, князя А.П. Барятинского. Вся левая сторона картины занята превосходно расположенной группой из главнокомандующего и его свиты. Князь Барятинский в общегенеральском мундире с двумя орденами св. Георгия - на шее и груди - сидит на камне, покрытом упавшей с плеч князя шинелью, полы которой расстилаются по земле. Выражение лица главнокомандующего, а также и вообще положение фигуры и верность портрета переданы вполне художественно. Около него тесным полукругом расположилась многочисленная свита, в числе которой встречаются все знакомые лица, все славные бойцы прошлых кавказских войн; так, около самого князя стоит граф Д.А. Милютин в пальто и белой фуражке; затем тут же находятся: граф Н.П. Евдокимов, князь Д.П. Святополк-Мирский, граф Н.П. Граббе, Лазарев, барон Л.П. Николаи, барон А.Е. Врангель, Тарханов и другие; позади свиты виднеются несколько распущенных знамен, отдельные фигуры солдат в походной амуниции и с ружьями, а далеко позади целые колонны наших войск и проч. Вся эта группа помещена у входа в березовую рощу, удавшуюся художнику чрезвычайно; вдали виднеются Гуниб и горы. Посредине картины на первом плане помещена фигура Шамиля. Фигура эта достойна полного внимания как по замыслу, так и по исполнению. Плененный Шамиль, сознавая свое полное безвыходное положение и что ему ничего уже более не осталось делать, как принести покорность Белому Царю, все еще продолжает как бы колебаться и видимо не может сразу отрешиться от всего того, чего он так долго и с таким упорством добивался и для чего проливалась кровь тысяч людей. Левая рука его крепко обхватила рукоятку шашки; правой рукой он держится за пояс. Одет он в обыкновенный черкесский костюм; на голове большая папаха, обвернутая сверху белою чалмой с длинным концом белой же материи, спускающейся позади. В общем, вся фигура изображает вполне верный тип этого действительно выдающегося человека из той среды людей, в которой он вырос и над которой он впоследствии сумел приобрести столь огромное влияние. Налево от Шамиля помещена фигура переводчика, который передает Шамилю слова главнокомандующего и при этом показывает на него рукою. Направо, в нескольких шагах позади, стоит наиб Шамиля - чрезвычайно характерная фигура. Затем левая часть картины занята несколькими группами всадников, казаками, солдатами и проч., причем нельзя не отметить весьма реально написанную группу на первом плане, в которой участвуют всадник, хевсур, казак и другие вполне верные и характерно изображенные типы. Между прочим, достойны внимания те выражения, которые придал художник лицам солдат. В них видно, во-первых, громадное любопытство и в то же время большое самодовольство. Каждое лицо как будто говорить, что «вот, мол, знай наших, мы победили и даже захватили в плен одного из злейших и в то же время одного из талантливых наших врагов». Все они стараются, что называется, «хоть одним глазком» взглянуть на то, что происходит на поляне между доблестным их главнокомандующим и Шамилем, и некоторые из них, пониже ростом, для того, чтобы лучше видеть, ухватились за плечи товарищей и приподнялись кверху. Подобное изображение даже таких мелких деталей придает картине большое оживление и она вообще смотрится с большим удовольствием и по справедливости должна занимать одно из первых мест среди произведений батальной живописи. Написана она художником в 1886 году.

Далее, в той же самой зале, прямо перед входом, помещена другая картина того же художника, изображающая эпизод из похода русских войск к Дарго. Картина эта представляет в своем роде тоже одно из выдающихся произведений, в котором Франц Рубо сумел побороть трудности, сопряженные с изображением лунного освещения. Размеры этой картины такие же, как и в первой. Левая честь ее занята изображением прекрасно написанного леса, сквозь деревья которого пробивается лунный света, причем художником не забыты были даже и такие детали, что, например, свет от луны весьма эффектно отражается не только на окружающей природе, но и на штыках и других металлических частях ружей, а также даже и на пуговицах у выходящих из леса солдат. Воздух написан весьма хорошо. Картина изображает тот момент, когда, 6-го июля 1845 года, главнокомандующий кавказскою армиею, светлейший князь, а в то время еще только граф, М.С. Воронцов самолично двинул войска по лесистому спуску в 45°, для занятия аула Дарго. Перед этим наши войска остановились в шести верстах от Дарго на высотах, с которых начинался спуск в глубокий овраг, отделявший войска от резиденции Шамиля; в это время явился к ним главнокомандующий и повел их на главную возвышенную полянку, с которой в это время уже бежал неприятель. На правой стороне картины, вдали, виден пожар аула Дарго, за которым все пространство занято горами. В общем картина полна оживления и зритель вполне удовлетворен изображением как данного момента, так и данной местности, за исключением лишь некоторых частностей, о которых будет упомянуто ниже. На первом плане, посредине картины —  группы солдат в шинелях и походной амуниции, направляющиеся к пылающему аулу. Типы воинов охарактеризованы прекрасно, хотя они и несколько однообразны. Лица их весьма оживлены ожиданием предстоящего занятия аула, которого они видимо питают непреодолимое желание достичь как можно скорее, вследствие чего некоторые из них чуть даже не бегут. В нескольких местах виднеются трупы убитых неприятельских воинов, причем на первом плане, ближе к зрителю, лежит труп убитого горца, судорожно сжимающего в своих руках кинжал. На левой стороне картины, на втором плане, видна группа всадников, выезжающих из дремучего леса. Впереди всадников на белом коне едет светлейший князь М.С. Воронцов, а позади его свита, в числе которой находятся также и принц Александр Гессенский и князь А.М. Дондуков-Корсаков, последний с обвязанной ногой, вследствие полученной незадолго до того раны. Все фигуры написаны верно и позировка их выбрана весьма удачно. Между прочим, заслуживает внимания вполне художественное изображение лошади князя-главнокомандующего. Вдали, в  лесу, видны войска, а на левой стороне картины, на первом плане, изображена группа из умирающего старого солдата, которого поддерживают двое других солдат, и военного доктора, делающего старику перевязку. Пейзаж в этой картине в некоторых местах страдает, так сказать, монотонностью, а также замечается однообразие тонов, так что, например, деревья и шинели солдат написаны совершенно одною краскою и т.п. Местность на правой стороне картины перед аулом Дарго изображена весьма мрачно. Написана эта картина художником, также как и первая, в  1886 г. и предназначается, как и остальные, для Кавказского военно-исторического музея.

Затем в другой зале помещены еще два произведения Франца Рубо. Первое из них представляет «Поражение персиян при Гандже (Елисаветополе) в 1826 году». На картине изображен тот момент, когда несколько эскадронов русской кавалерии ворвались в центр неприятельской линии и, отбросив неприятеля, заставили обратиться его в  полное бегство. Картина эта замечательна по своему оживлению, и даже несколько слабая сторона у Рубо относительно изображения пейзажа является выполненной на этой картине вполне удовлетворительно, точно также как и воздух, который тут  не оставляет желать ничего лучшего. Кроме того, вид снеговых гор вдали весьма величествен и выполнены они в  полной мере удовлетворительно. Правая сторона картины занята скачущей в карьер нашей кавалерией, причем тут обращают на себя внимание прекрасно написанные лошади. Кавалерия несется в карьер на совсем уже опешивших персов, которые бегут в  рассыпную, кто куда попало. Тины наших воинов и на этой картине исполнены блистательно.... Как, например, хорош этот полный отваги и мужества офицер, который несется на коне впереди, подняв руку с нагайкой по направлению к неприятелю и в  то же время что-то крича своим солдатам. Затем невдалеке от этого офицера зритель видит превосходный тип в лице бравого драгуна с двумя нашивками на рукаве мундира. Драгун этот высоко поднял саблю и видимо ни о чем более не помышляет, как только чтобы скорее добраться до неприятеля и начать его «сокрушать» до бесконечности. Лица остальных солдат проникнуты жаром и отвагою. Вообще подобные типы составляют немалое достоинство в художнике.... Видимо он, так сказать, вполне проникся или освоился с тою отвагою и с тем незыблемым духом, которые составляют славу, гордость и мощь русских войск и которые доставляли им в течение всего предыдущего многолетнего периода массу самых блистательных побед, расширивших пределы нашего отечества на многие тысячи верст кругом. Вся левая сторона картины переполнена бегущими персами, причем они спешат захватить и унести с собою различные вещи, арбы, верблюдов, пушки и проч. Все это изображено на картине до мельчайших деталей и полно оживления. На первом плане, с правой стороны, видна весьма реально изображенная группа смертельно раненного перса и издыхающей лошади. Лошадь при падении придавила собою всадника, и он, будучи ранен, напрасно старается высвободиться из-под нее. Взор его, полный страха и в то же время ненависти, обращен в сторону несущейся кавалерии, и он бы, пожалуй, готов вновь ринуться в  бой, но раны приковывают его к  месту и скоро из него вместо недавнего воина, будет лишь лежать бездыханный труп. Некоторые из персов на ходу оборачиваются и стреляют, но стреляют беспорядочно, впопыхах, думая лишь о своем спасении. На первом плане посредине изображена превосходная группа: бравый драгунский вахмистр с тремя нашивками на рукаве мундира схватился с персом и отнимает у него знамя. На картине изображен тот момент, когда вахмистр, держа в одной руке саблю, замахнулся ею на перса, а другою крепко-накрепко схватил за древко знамени. Лошадь свою он оставил на произвол, но она, как будто понимая всю важность подвига, совершаемого ее всадником, стоить покойно. У перса свалилась с бритой головы шапка, и он, не думая защищаться, только лишь схватил, как бы машинально, одною рукою за древко знамени, а другою крепко держит за узду рвущегося вперед коня. Группа эта написана столь живо и реально, что исход поединка двух воинов с первого же взгляда становится зрителю весьма понятен... Еще несколько секунд, и перс-знаменщик обязательно полетит с лошади, с разрубленною головою; а еще несколько минуть - и бравый вахмистр уже присоединится к своим товарищам, держа в руках трофей ˗ только сейчас отбитое знамя. Кроме того, весьма эффектны вышли у художника в этой картине фигуры на дальнем плане: там видны окутанные в пороховом дыму ряды наших войск, спешащих к месту сражения, а слева от них - персидские войска, которые уже успели уйти ранее. Размеры этой картины почти такие же, как и картины, изображающей «Пленение Шамиля».

Второе произведете Франца Рубо, помещенное в той же зале, изображает один из эпизодов во время русско-турецкой войны, бывших при взятии крепости Карса, а именно момент, когда наши войска штурмуют один из фортов грозного Карса — укрепление Карадаг. Штурм происходить ночью. Произведение это есть одно из первых, написанных г. Рубо для Кавказского музея, и оно несколько уступает позднейшим его произведениям. Общий колорит картины, если можно так выразиться, слишком сумрачен. В некоторых местах фигуры людей в штурмующих колоннах слиты в какую-то неопределенную массу, в которой весьма трудно разобраться. Воздух слишком тяжел. Прекрасно написана на правой стороне картины вдали цитадель, по стенам которой взбираются вверх наши солдаты, причем некоторые из них находятся уже на самом верху укрепления и стреляют оттуда в неприятеля. На левой стороне, на дальнем плане, виден Карс, довольно эффектно освещенный заревом пожара. Первый план оживлен сценой, происшедшей вследствие удачно пущенной неприятельской бомбы, которую разорвало в рядах наших войск; одного из солдат как раз ударило осколком и он падает навзничь. Налево, вдали, на высотах поставлены колонны войск, положение которых передано несколько неправдоподобно, и затем, что это за войска и каким образом они видны так далеко в столь густом воздухе — остается для зрителя непонятным.

Далее на выставке имеется еще две больших картины Рубо, изображающие: «Взятие укрепленного аула Салты» и «Взятие Геок-Тепе». Обе эти картины хотя и несколько меньших размеров, чем предыдущие, но по достоинству исполнения заслуживают, чтобы на них было обращено особое внимание. Сюжет картины «Взятие укрепленного аула Салты» изображает то время, когда наши войска уже ворвались в аул, где каждая сакля представляет из себя отдельную крепостцу, соединенную с другою в тесных закоулках каменною стеною, и где на атакующих отовсюду летит град пуль и каменьев. Ворвавшись в аул, наши солдаты голыми руками ломали и разбрасывали баррикады, врывались в сакли и там поражали неприятеля, который, наконец, 14-го сентября 1847 г., после жестокого боя, был совершенно разбить и начал целыми толпами бежать из аула, но и тут был замечен и преимущественно в садах поражаем на голову. Бой происходить на картине главным образом на первом плане, в тесном пространстве, кругом сплошь застроенном саклями, различными искусственными препятствиями, баррикадами и проч. На крышах сакель виден везде народ, стреляющей из ружей вниз в наших храбрецов, которые, однако, уже начинают и сами взбираться на крыши и выбивают оттуда неприятеля. На первом плане бой идет преимущественно рукопашный, причем участвующие в этом бою типы горцев и лезгин выполнены прекрасно, гораздо лучше, чем типы лиц наших войск. Освещение в картине передано хорошо, и весьма эффектно выделяются на дальнем плане верхушки гор. Одно, что еще следовало бы художнику при писании этой картины сделать - это обратить побольше внимания на самый рисунок. Написана эта картина Рубо в 1886 году.

 Наконец, последнюю картину «Взятие Геок-Тепе», помещенную на выставке на весьма удобном месте относительно световых условий, можно смело рекомендовать обозревателю, как произведение в высшей степени художественное. Эта картина принадлежит к числу прекрасных произведений батальной живописи и должна занимать между ними одно из выдающихся мест. Прежде всего в ней бросается в глаза богатство рисунка, умение расположить фигуры и придать им полное оживление; затем, при более внимательном рассмотрении, нельзя не изумиться целой массе деталей, из которых художником не были забыты даже и самые мельчайшие, причем во всем этом видно стройное сочетание тонов, так что тут буквально ничто не нарушает общей гармони рисунка. Па первом клане этой картины помещены ряды текинских кибиток, образовавших между собою нечто в роде улицы, на которой и происходить между нашими войсками и неприятелем самая отчаянная рукопашная схватка. Солдаты наши перемешались с текинцами и поражают их, что называется, направо и налево; тут зритель видит вполне реальное изображение штыкового боя наших храбрецов. Рисунки кибиток очень хороши, изображение их весьма реально и они вполне верны истине. В одной из этих кибиток, ближайшей на левой стороне, уже начался пожар и пламя обхватывает деревянный круг, на котором держится крыша неприхотливого текинского жилища; около этой кибитки имеется прекрасная группа из женщины с плачущим ребенком на руках, убитого текинца, по всей вероятности ее мужа, и издыхающего осла, навьюченного различным домашним скарбом, в числе которого виднеется кувшин для воды и т.п. Женщина видимо поражена всеми ужасами происходящей перед ее глазами битвы; она убегает, бросая все свое имущество на произвол, судьбы. Выражения лиц как у этой женщины, так и плачущего ребенка вполне художественные. Посредине картины весьма хороша фигура распростертого на земле убитого солдата, причем видно, как из головы несчастного струйкой льется кровь... Вообще в этой картине есть такие отдельные группы и фигуры, которые по справедливости могут считаться chef d’oeuvre’-ом батальной живописи... Как, например, хорош этот солдат, замахнувшийся прикладом ружья на текинца, изогнувшегося в три погибели, желая уклониться от молодецкого удара; как хороша эта группа из убитого текинца, судорожно сжавшего кулак, и лежащей возле него убитой лошади; наконец, как художественно изображен на правой стороне картины наш солдатик, попавшей в плен к текинцам... Они прикрутили несчастного веревками крепко-накрепко к деревянному столбу, так что лишили его возможности даже шевельнуться, но, в  данный момент, он забыл все перенесенные страдания и по выражению его лица видно, как он рад видеть товарищей, находящихся от него всего в  нескольких шагах и которые его, разумеется, через несколько минут не замедлят освободить из неволи... Немного в стороне всадник-текинец схватил одною рукою направленный в него русский штык, а в другой держит ятаган и старается ударить им солдата... другой же солдат в это время уже успел схватить под уздцы лошадь текинца и тащит его с седла... Группа эта прекрасна. Много есть в этой картине и еще отдельных групп и фигур, на которых невольно останавливается внимание... Между прочим, тут зритель может видеть и тот варварский обычай, который присущ разве только азиатским народам... Так, около двух кибиток направо, на высоких шестах вздернуты головы убитых наших солдат; затем то же самое видно и в нескольких местах вдали. По земле во многих местах разбросаны различные домашние вещи текинцев, разостланы ковры, на которых, весьма возможно, за несколько часов перед битвой текинцы мирно справляли свой кейф... Вдали, на заднем плане видны наступающие колонны наших войск, а на правой стороне на высокой горе уже развевается победоносное знамя, возле которого трубит трубач сбор и виднеются другие фигуры. Далее видны горы и различные атрибуты неприглядной тамошней природы, причем следует заметить, что вообще перспектива в этой картине соблюдена во всех местах верно. Эта картина была написана в 1887 г. и будет поставлена затем также в военно-исторический музей.

(Окончание будет)