Письмо Ваше получил и очень мне жаль, что я Вас своим письмом так расстроил, простите, я не желал сделать Вам неприятность. Я, писав, был сильно нервно расстроен, главным образом, тем, что в Импер[аторском] Историческом Обществе решается вопрос, посылается официальное решение, не выслушав меня. Тут я усматриваю сильное незаслуженное давление и несправедливое по отношении художника, который в деле панорамной живописи показал, что он может создать историческую картину, достаточно опытен и отвечает за свою работу. Которому обидно быть сведенным в роль художественно пишущей машины. А ведь панораму-то писать должен я. И смею сказать Вам, многоуважаемый Борис Михайлович, что не все то, что Вы пишите теперь в Вашей истории Бородина, может быть изображено на панораме. Многое, что хорошо в книге, производит совершенно иное впечатление в живописи. С моей стороны не упрямство, а желание, и сильное желание сделать хорошую панораму — производящую сильное впечатление. Мы с Вами прекрасно могли бы решить и сделать все, что нужно и без такого давления. Спросите генерала Рерберга, члена Императорского] Военно- Исторического Общества, какие были споры во время писания панорамы Севастополя. Генерал Поливанов также присутствовал при этих прениях. Такая большая работа не делается без известных трений, но усматривать тут какие-нибудь нехорошие чувства нельзя. Лично я должен Вам сказать, дорогой и многоуважаемый Борис Михайлович, что я абсолютно никого не боюсь, и страшно люблю и уважаю Вас, и знаю, что чувства Ваши к делу Бородинской панорамы самые благородные и честные. Моя главная в этом деле потеря, это смерть П. Я. Дашкова. Дело в том, что работа идет прекрасно, и что нам необходимо теперь — скорый Ваш приезд. 4 корпус вице-короля был Вами отложен до февраля. В половине Вашего марта будет поздно, найдите хоть неделю свободного времени и приезжайте. У нас в Мюнхене тепло как летом. Прошу Вас убедительно устроить приезд полковника Сафонова, который теперь очень нужен.
Я также теперь, как и полгода тому назад вполне убежден к сроку окончить свою работу и рад, что кажется в Москве скоро начнется постройка деревянного здания.
Шлю Вам и всем Вашим от себя, от жены и сестры самые сердечные поклоны и остаюсь искренно преданный
Фр. А. Рубо.