29 ноября 1911 г.
На днях Вы только уехали из Мюнхена, и уже пишу я Вам. А пишу потому, что Вы можете, может быть, помочь мне и моим сотрудникам.
Дело в том, что на мою телеграмму генералу Беляеву я никакого ответа не получаю, а про денег* ни слуха ни духа. Как работать без денег. А расход мой ежедневно в много сот рублей. Умоляю Вас, узнайте от полковника Мыслицкого или у самого генерала Беляева причину, почему меня морят голодом и не посылают деньга. Будьте любезны и напишите или дайте телеграмму, какая там может быть задержка. [К] кому мне обратиться, чтобы ускорить это дело. Прилагаю при сем письмо Ганориженгеля, переговорите об этом в Императорск[ом] Военно-историческом обществе, и дайте мне знать. Я нахожу цены недорогие при красочной печатке в 2000 штук: за штуку 2 руб. 20 коп. Продавать их будут, должно быть, не дешевле 5 руб. Сам Ганориженгель, не имея в России корреспондента, не хочет рисковать такой суммой денег. Узнайте также, чту делать графине Крашевской и как ей написать прошение на Высочайшее Имя? Она очень просит меня об этом попросить Вас.
Про панораму скажу я только одно. Работа подвигается быстро и во мне не малейшего сомнения в том, что к сроку буду готов. Так как Вы [...]* этому делу, не откладывайте переговорить с кем нужно, чтобы приступлено было к постройке здания в Москве, чтобы этой бедной панораме была бы дана возможность быть открытой для публики 26 августа 1912 г.
Довольно надоел я Вам своим письмом, дорогой Борис Михайлович, ускорьте нам высылку денег и все пойдет прекрасно.
До скорого свидания в феврале, но — с Вашей супругой, которой прошу Вас самый искренний и сердечный привет от нас всех передать и поклон сыну Вашему.
Желая от души всего всего хорошего всем Вашим и Вам, остаюсь искренно преданный и благодарный
Фр. А. Рубо.
От жены, сестры и дочерей сердеч[ный] поклон.
P. S. Не откажите сообщить мне, какой масти были сто лет тому назад лошади Кирасирского полка Ея Величества. Кроме этого — образец или рисунок знамени пехотных полков и штандарт кавалерийских полков.
Самое благородное в колорите было бы, если лошади полка Ея Величества были бы белой масти — вороные очень некрасивы. Жду с нетерпением ответа Вашего и жму сердечно Вашу руку.